Неточные совпадения
Глаза у Пугачева засверкали. «Кто
из моих людей смеет обижать сироту? — закричал он. — Будь он
семи пядень во лбу, а от суда моего не
уйдет. Говори: кто виноватый?»
— Черт знает как это все, — пробормотал Дронов, крепко поглаживая выцветшие рыжие волосы на черепе. — Помню — нянька рассказывала жития разных преподобных отшельниц, великомучениц, они
уходили из богатых
семей, от любимых мужей, детей, потом римляне мучили их, травили зверями…
— Ужин ужином, а обедать следовало дома: вот ты огорчил бабушку! В первый день приезда
из семьи ушел.
Река Санхобе (на картах — Саченбея и по-удэгейски Санкэ) состоит
из 2 рек одинаковой величины — Сицы (по-китайски — Западный приток) и Дунцы (Восточный приток). Путь мой на Иман, на основании расспросных сведений, был намечен по реке Дунце. Поэтому я решил теперь, пока есть время, осмотреть реку Сицу. На эту работу у меня
ушло ровно
семь суток.
Из Суслона скитники поехали вниз по Ключевой. Михей Зотыч хотел посмотреть, что делается в богатых селах. Везде было то же уныние, как и в Суслоне. Народ потерял голову. Из-под Заполья вверх по Ключевой быстро шел голодный тиф. По дороге попадались бесцельно бродившие по уезду мужики, — все равно работы нигде не было, а дома сидеть не у чего. Более малодушные
уходили из дому, куда глаза глядят, чтобы только не видеть голодавшие
семьи.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались
из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и те их названия, какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто оставляют свои юрты и
уходят на промыслы, кочуя вместе с
семьями и собаками по Северному Сахалину.
Дело в том, что любимая дочь Федосья бежала
из дому, как это сделала в свое время Татьяна, — с той разницей, что Татьяна венчалась, а Федосья
ушла в раскольничью
семью сводом.
Детей у них не было, и Ермошка мечтал, когда умрет жена, завестись настоящей
семьей и имел уже на примете Феню Зыкову. Так рассчитывал Ермошка, но не так вышло. Когда Ермошка узнал, как
ушла Феня
из дому убегом, то развел только руками и проговорил...
«Я стою, я молчу, — с тоской думал Ромашов, глядя неотступно на серьгу в ухе полковника, — а мне нужно было бы сказать, что я и сам не дорожу этой
семьей и хоть сейчас готов вырваться
из нее,
уйти в запас. Сказать? Посмею ли я?»
Саша
ушел после обеда и не вернулся к назначенному времени, к
семи часам. Коковкина обеспокоилась: не дай бог, попадется кому
из учителей на улице в непоказанное время. Накажут, да и ей неловко. У нее всегда жили мальчики скромные, по ночам не шатались. Коковкина пошла искать Сашу. Известно, куда же, как не к Рутиловым.
Приходилось в день заседания
уходить из дому часов в
семь вечера и возвращаться в час, а затем утром писать отчет и нести его в трактир.
Крылушкин, проводив нежданных гостей, старался, как мог, успокоить своих домашних. Уговорил всех спать спокойно и, когда удостоверился, что все спят, сел, написал два письма в Москву и одно в Петербург, а в
семь часов напился чайку и, положив в карман свои письма,
ушел из дома.
Охотник продолжает на следующие дни прежнюю выноску, и, наконец, в
семь или восемь дней птица сделается так смирна и ручна, что охотник, вабивший с каждым днем все дальше и дальше, в положенный час кормления, посадив ястреба на забор или на крышу, сам
уйдет из виду вон — и только свистнет особливым позывом, которого звук трудно передать буквами, похожими несколько на слог пфу, как ястреб сейчас прилетит и явится на руке охотника.
Минуло два, три года… прошло шесть лет,
семь лет… Жизнь
уходила, утекала… а я только глядела, как утекала она. Так, бывало, в детстве, устроишь на берегу ручья
из песку сажалку, и плотину выведешь, и всячески стараешься, чтобы вода не просочилась, не прорвалась… Но вот она прорвалась наконец, и бросишь ты все свои хлопоты, и весело тебе станет смотреть, как все накопленное тобою убегает до капли…
— Умереть легко; надо не умереть и оставить
семью без опоры… а возвратить себе расположение жены и уважение людей — вот что должно быть достигнуто! — услыхал я через открытое окно своей комнаты и тотчас же поспешил взять шляпу и
уйти из дома, чтобы не быть нескромным свидетелем щекотливого и важного семейного разговора.
Тогда гренадёр покорно
ушёл из деревни, и
ушёл ночью, никем не замеченный, никому не сказав, куда идёт, так что Лядова
семья испугалась, думая, не порешил ли он себя, и двое суток Лядовы ходили вокруг деревни, искали его.
Из своих жила одна только девушка Алена и не
уходила потому, что на ее жалованье кормилась дома вся
семья — старухи и дети.
А в гостиной Ниночка тихо рассказывала студенту о том, что было
семь лет тому назад. Тогда Николай за одну историю был уволен с несколькими товарищами
из Технологического института, и только связи отца спасли его от большого наказания. При горячем объяснении с сыном вспыльчивый Александр Антонович ударил его, и в тот же вечер Николай
ушел из дому и вернулся только сегодня. И оба — и рассказчица и слушатель — качали головами и понижали голос, и студент для ободрения Ниночки даже взял ее руку в свою и гладил.
Верная заветам игуменьи Досифеи, Марья Осиповна Рачинская вся отдала себя
семье и благотоворительности: ни один бедняк не
уходил от нее без доброго слова и помощи. Имя ее благословлялось всем неимущим людом
из конца в конец Петербурга.
— Моя биография не совсем такая, какие вы до сих пор слушали. Я в детстве жила в холе и в тепле. Родилась я в
семье тех, кто сосал кровь
из рабочих и жил в роскоши; щелкали на счетах, подсчитывали свои доходы и это называли работой. Такая жизнь была мне противна, я пятнадцати лет
ушла из дома и совершенно порвала с родителями…
Голос у нее был очень уверенный, идущий
из души. Она вдруг понравилась Лельке. Буераков разозлился, стал нападать на женщин, говорить о развале
семьи. Только мужу и остается, что
уходить.
Если у мужика нет работы всем членам его
семьи, если он и его домашние едят, а не работают, то он считает, что совершается бедствие, в роде того как если бы
из рассохшейся бочки
уходило вино, и обыкновенно всеми средствами ищет и всегда находит средство предотвратить это бедствие — находит работу.
Алпатыч,
услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь вышел
из дома, поспешно подошел к князю и ничего не говоря заплакал, целуя князя Андрея в коленку.